Журналист и публицист Анастасия Миронова рассказывает на страницах своего блога на storia.me, на какие условные категории можно поделить русских эмигрантов. Далее текст от первого лица.
О необходимости отъезда их России мы слышим всё чаще. И с каждым месяцем всё больше россиян, которые до последнего не хотели уезжать, всерьез заговаривают об эмиграции. Для них будет интересным заранее узнать, каких соотечественников они смогут встретить на новой родине и в кого рискуют превратиться после того, как покинут страну.
Эмигрант высокомерный
Эти люди сразу начинают отождествлять себя с гражданами новой родины. Стоит человеку получить хотя бы годовую студенческую визу во Францию или разрешение на въезд в Великобританию по программе высококвалифицированной миграции HSMP, как он меняется на глазах.
Появляется снисходительно-поучительная интонация. «У нас так не принято», — говорит он своим российским знакомым, не успев распаковать чемоданы.Они учат «нас» демократии, где лучше одеваться и как хранить сливочное масло.
Эти люди уверены, что в России остались только те, кто не сумел выехать из-за своей никчёмности. Сами же, как правило, живут на грани нищеты. Многие — нелегально. Но даже скудная жизнь на пособие или случайные подработки в Париже не могут отбить соблазн считать себя коренными парижанами.
Конец у большинства таких историй одинаковый. Суровым критикам приходится вернуться обратно. По приезду на родину они порывают со старыми знакомыми, так как становится стыдно, ведь ещё недавно они писали им из свободного мира, какие в России тупые скоты.
Политических беженцев тоже смело можно отнести к этой группе. После двух лет ожидания статуса их под мягким, но бдительным присмотром сажают в самолёт. В России они растворяются напрочь, потому что успели оттуда рассориться с политическим активистами, а заодно оскорбить журналистов и правозащитников.
Эмигрант патриотичный
Едва ли не самый распространённый тип, особенно среди постсоветской волны эмиграции — это эмигранты-мазохисты, страстно любящие свою родину какой-то патологической любовью.
У этих людей после отъезда что-то исказилось в голове: после года жизни в чужой стране своя им вспоминается этаким Эльдорадо, где всё есть и все счастливы.
При любых обстоятельствах они везут российские продукты: селёдку, йогурты, кефир, чёрный хлеб, икру и даже сыр. Стригутся у русских парикмахерш, таких же эмигранток, ходят к ним на дом и жалуются, что даже за пятьсот долларов в Нью-Йорке так хорошо не постригут. Многие лечатся нелегально у наших врачей, не подтвердивших квалификацию, ибо верят, что заграничные врачи ничего не умеют.
В первое время они часто ездят в Россию и ждут от поездок счастья. Но, приезжая в панельные кварталы Выхино, от несоответствия реальности ожиданиям впадают в уныние, никуда дальше магазина не выходят и проводят весь отпуск дома у мамы или в ближайшем баре. Однако стоит им вернуться в Лондон, Париж или Нью-Йорк, как они снова начинают тосковать по родине, где все якобы ходят счастливыми.
Своим иностранным друзьям они рассказывают, какая в России вкусная еда, как там чисто, какие умные там политики и какое сильное образование. Хотя, когда эти люди решались эмигрировать, они прекрасно понимали, что происходит в стране, и трезво её оценивали. Но в эмиграции сознание провернуло с ними шутку и наскоро создало в головах альтернативную родину, которую они любят и уважают, о которой приятно вспоминать и можно без стыда поговорить с иностранцами. Но в которой, тем не менее, они не хотят жить. Поэтому ездят они в Россию всё реже.
Такой тип эмигрантов, как ни странно, легко ассимилируется, учит язык, находит себе хорошую работу. Спустя несколько лет они совсем перестают летать в Россию, но продолжают заказывать оттуда посылки с едой и российской косметикой. Они до глубокой старости стригутся у русских парикмахерш и предпочитают иметь дело только с русскими риэлторами. Всю оставшуюся жизнь они проводят в тоске по идеальной родине, которую сами себе выдумали после отъезда.
Эмигрант обречённый
Не менее многочисленный тип людей, которые также тоскуют по родине, однако, в отличие от предыдущей группы, они любят родину реальную, а не выдуманную. И подчёркнуто не любят всё, что связано с новой страной. Поэтому, даже выучив язык, они не заводят друзей среди местных жителей — считают их глупыми, неинтересными.
Могут десять лет жить в Париже и ничего, кроме Парижа, не увидеть, так как при малейшей возможности едут в Россию.
Живут глубоко одиноко, ограничиваясь общением с соотечественниками в интернете. Эта группа эмигрантов составляет основную аудиторию русскоязычного сегмента соцсетей. Они очень много смотрят наше ТВ и желают по этому поводу высказываться. Они могут иметь различные политические взгляды, чаще всего жизнь в России считают неблагополучной, возвращаться не хотят, но и там прижиться не могут. Как правило, эти люди остаются за границей ради бытовых удобств и будущего детей, так как их дети уже становятся настоящими европейцами или американцами.
Эмигрант тусовочный
Вечно счастливый, позитивный, весёлый человек, который сразу после университета уезжает за границу доучиваться или заниматься волонтёрством.
Сам факт попадания в развитую страну надолго очаровывает таких людей, и в первые годы они смотрят на свою жизнь как на продолжительный отпуск. Работают ровно столько, чтобы хватило на минимальные расходы. Живут в коммунальных квартирах, любят вечеринки, охотно знакомятся с местными, заводят романы. Они подрабатывают в ресторанах, на стройках, сиделками. Так могут прожить лет до тридцати и вдруг понимают, что в лучшем случае являются вечными студентами, которые живут в одной квартире с пятью соседями, получают в ресторане минимальную зарплату и не имеют страховки.
Порой они работают нелегально и даже находятся в стране нелегально, так как США, к примеру, облавы на нелегалов не устраивают, поэтому человек может прожить в стране десяток лет непойманным при условии, что не будет никуда выезжать. Обнаружив себя неожиданно в таком положении, человек вдруг понимает, что период, когда эмиграция казалась продолжительным и полным приключений путешествием, прошёл и что давно пора жить. И перед ним встаёт выбор: устраивать жизнь за границей или возвращаться на родину.
В первом случае он должен будет начинать за границей с нуля, так как особенно ничего серьёзного не делал. Скорее всего, он обречён на низкооплачиваемую работу. Многие сталкиваются с необходимостью легализоваться, так как вечно по студенческой визе жить нельзя, а шансов на вид на жительство она не даёт.
Второй вариант — возвращение домой — тоже не сулит ничего хорошего, потому что работа в ресторанах Лондона или Парижа и многолетнее обучение в нерейтинговых колледжах ради визы не даёт возвращенцам никаких преимуществ. Люди понимают, что их сверстники, не уезжавшие из России, успели начать карьеру и будут иметь преимущество. К тому же при возвращении из эмиграции люди часто испытывают стыд побеждённых, поэтому остаются на новой родине без серьёзных шансов устроить там достойную жизнь.
Эмигрант состоявшийся
Есть, конечно, и те, у кого всё получается. Они быстро принимают чужую культуру и правила жизни. Они легко осваивают язык. Смотрят местное телевидение, следят за сериалами, ходят в кино и с радостью изучают историю новой страны. В Россию ездят мало или не ездят вовсе. С российскими друзьями почти полностью обрывают отношения, так как общих интересов остаётся мало. Они не следят за новостями с родины — для них гораздо важнее читать районную газету. Они не сидят в российских соцсетях целыми днями, в их Фейсбуке — не меньше половины френдов и фолловеров иностранцы.
Таких эмигрантов мало. Единицы. Но они есть. Как правило, хорошо устраиваются те, кто приезжает со знанием языка и ещё задолго до отъезда выбрал страну. Например, с детства мечтал жить во Франции, изучал язык, литературу, культуру и в конце-концов уехал.
Эмигрант ностальгирующий
Ну и есть группа эмигрантов, которые страдают самой коварной болезнью — ностальгией. Никаких конкретных черт у них нет. Заболеть ностальгией может олигарх, уехавший за границу и до конца жизни обеспеченный. Может заразиться ею «паспортистка» — женщина, мечтавшая как угодно уехать из России и вышедшая замуж за иностранца ради паспорта.
Ностальгия может захватить успешного учёного, студента или нелегала, который перебивается заработками на стройке. Ностальгия не разбирает, знаешь ли ты язык страны, в которую уехал, есть ли у тебя там друзья, работа, перспектива, осталось ли у тебя в России что-то, к чему можно возвращаться. Любой абсолютно эмигрант, представитель любого из описанных выше типов может совершенно неожиданно для себя захотеть вернуться домой. И тоска эта по родине, которую человек порой ненавидит, так мучительна, что даже опальный олигарх собирает вещи и едет туда, где его неминуемо ждёт арест.
Много русских эмигрантов возвращались в большевистскую Россию прямиком в тюрьму или под расстрел. Сегодня эмигранты порой бросают за границей всё достигнутое, чтобы вернуться в Россию и начать фактически сначала. Это самые несчастные люди. И проблема в том, что ни один человек не застрахован от желания вернуться на родину. И никто не сможет сказать наверняка, способен ли к эмиграции, пока сам там не окажется.
